Глава 11. Итоги

Таким образом, феномен 1937-го года, психологически можно объяснить тем, что до этого власть проводила очень мягкую политику по отношению к заговорщикам. Тем самым, как бы поощряла их к дальнейшей борьбе. И даже сама расширяла масштабы заговора, назначая свергнутых оппозиционеров на высокие посты в провинции, где они значительно увеличивали количество людей, которые с ними контактировали, вербуя всё новых и новых сторонников. Показательно, что через пятьдесят с лишним лет, Лазарь Каганович, в интервью Феликсу Чуеву сказал, что Сталин вначале был мягким правителем. Это подтверждается и анализом документов1920-х. Несмотря на то, что В.И. Ленин назвал И.В. Сталина грубым в своём политическом завещании, это можно рассматривать, как форму поведения. Когда относительная молодость подогревалась горячей кавказской кровью и непростой обстановкой в стране. Как политик – Сталин выглядел самым умеренным и, главное, предсказуемым на фоне остальных претендентов на власть. Ни амбициозный ультрареволюционер Троцкий, ни мечущийся то влево, то вправо, мягкотелый Бухарин, ни другие вожди, не выражали желание народа на спокойную и предсказуемую жизнь. А это было очень нужно после тех колоссальных потрясений, что пережила страна. Тем более, что Сталин исправился после замечания Ленина, он изжил тот недостаток, в котором его обвинял Владимир Ильич. Большинство мемуаристов отмечают исключительную вежливость Сталина в обращении с людьми. И не только мемуаристов. Если читать протоколы съездов и пленумов, то реплики Иосифа Виссарионовича выглядят гораздо корректнее большинства других участников. Конечно и среди высказываний Сталина можно найти грубоватые фразы если постараться и перелопатить множество материалов, но на фоне остальных в то грубое время, он выглядел корректным. То, что Сталин был сторонником умеренного и разумного правления указывает что он и после войны пытался отменить смертную казнь, а до войны осуществил принятие Конституции, которая уравняла в правах бывших эксплуататоров и эксплуатируемых, сделал и многие другие шаги смягчающие напряжённость.

С другой стороны – неужели не ясно, что если бы Сталин действительно хотел уничтожить оппозицию, он бы сделал это на десять лет раньше, когда оппозиция была разгромлена политически. Можно было бы сослать её лидеров, а не давать им крупных государственных постов. Ведь судя по документам, обычно именно Сталин предлагал самые мягкие меры. Ничего не мешало ему повести себя жестче. Хотя бы отправить того или иного лидера оппозиции на пенсию, вместо назначения на очередную руководящую должность.

Именно такой либерализм способствовал разрастанию заговора, который раскрыли буквально в последний момент. Судя по всему, позевай власти ещё немного и переворот с устранением высшего руководства был бы неизбежен. Когда руководителям государства открылась правда о том, какую участь стране уготовили их друзья, они были поражены как масштабом заговора, так и цинизмом заговорщиков. Особенно опасным было то, что происходило это в преддверии большой войны. И вот тут, власти впали в другую крайность. Они создали такие условия, выкорчёвывая реальных заговорщиков из органов власти, из силовых структур, что наряду с виновными, в горячке борьбы пострадали и безвинные люди. И в этом действительно трагедия 1937 года.

Несколько месяцев понадобилось руководству, чтобы осознать, что происходит. Тогда наказали тех, кто непосредственно репрессировал невинных. Всё это длилось довольно короткое время. Последующие эпизоды, которые связывают с массовыми репрессиями, имеют каждое свои объяснение и к «феномену 1937» отношения не имеют.

И в заключение. Сейчас со стороны людей называющих себя сталинистами появляются концепции, что Сталин сознательно истребил высшее руководство страны, потому что мол те были революционерами и не могли работать в новых условиях, когда надо было вести не разрушительную, а созидательную деятельность. Не стоит говорить о том, что ещё до 1937 года была проведена громаднейшая созидательная работа. Возмущает другое. Люди называющие себя защитниками Сталина, делают в своих работах из его образа настоящее «исчадье ада». Показывают его как человека, который хладнокровно, на протяжении десятилетий вынашивал идеи по истреблению своих ближайших соратников. Как говориться, с такими «друзьями» и враги не нужны. Если фашисты, западные либералы и перестройщики писали гнусные выдумки о Сталине, как его явные враги, то вреда от них меньше, чем от тех, кто пишет нечто подобнее, но под личиной «друзей».

Если внимательно читать документы, то видно, что Сталин не планировал никаких репрессий против разгромленных оппозиционеров. Наоборот, он сам был потрясён, когда его товарищи, включая близких людей, планировали убийства как самого Сталина, так и своих друзей не участвовавших в заговоре. Из-за этого чисто человеческого потрясения и ответ, может быть оказался не совсем адекватным. Но главное, что первые процессы над руководителями заговора были открытыми. Не нашли бы вины – не делали бы их открытыми. Процесс над военными был закрытым, по понятным причинам. Такие процессы делают закрытыми и сейчас.

С другой стороны некоторые заговорщики из числа крупных руководителей за двадцать лет пребывания у власти морально разложились. Обзавелись многочисленными любовницами, а то и похуже. Окружили себя непомерной роскошью. Есть данные о моральном разложении таких деятелей, как Енукидзе, Рудзутак, Ягода. Уже после 1937 года у Сталина появились данные и о Ежове. Надо полагать, что аскет И.В. Сталин был неприятно поражён узнав об этом. Но с другой стороны, наказание зарвавшихся руководителей, можно считать очищением общества, которое за двадцать лет до этого свергло эксплуататоров вовсе не для того, чтобы на их место пришли новые, прикрывающиеся партийными билетами.

Однако нельзя забывать и того, что когда репрессии пошли, если так можно выразиться, «вниз», нашлись проходимцы, которые для решения своих меркантильных вопросов обвиняли ни в чём не повинных людей. И в том, что такое случилось, есть также доля вины Сталина.

Чем больше углубляешься в исследование «феномена 1937-го года», тем больше понимаешь, что описать его нельзя исключительно в чёрных или в белых тонах. Это было многогранное явление. Исследовать его нужно без политических эмоций – спокойно и взвешенно. Только тогда мы поймём правду о том, что происходило в то время.